МЫ ПОМНИМ – МИР ПОМНИТ! We remember – the world remembers! UNSER GEDENKEN — WELTWEITES GEDENKEN!

 

"СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА. КОРЕННОЙ ПЕРЕЛОМ"

СталинградМы - дети сталинградцев

19 ноября для меня, жителей Волгограда, моих родных «баррикадцев» и многих оборонщиков и военных – день особый. И страна отметила его по-разному. Телеканал ТВЦ с утра поздравил москвичей… с Международным днем туалета и запустил веселенький репортаж на тему «важнейшего из нужд». А вот о том, что в этот день 70-летие ракетных войск и артиллерии, сообщили только к вечеру. Отмечается он в ознаменование заслуг артиллерии в разгроме немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом, первый этап которого начался с контрнаступления советских войск 19 ноября 1942 года. Артиллерии в этом контрнаступлении принадлежала ключевая роль. Поисковая система Яндекс на запрос «19 ноября – 70-летие Сталинградской битвы» выдала в этот день 290 тыс. ответов, а на запрос «День туалета» нашлось… 24 млн ответов! Почти в 100 раз чаще нашего гражданина интересует история отхожего места, нежели история родной страны!

Память детства
Мы жили под Гумраком на маленьком разъезде «7-й км», то есть в семи километрах от самого поселка. Голая степь – не та, с буйством донника, а полынная, рыжая, по которой гуляет перекати-поле и носятся невесть откуда берущиеся и непонятно куда исчезающие смерчи... Зимой в печке выл ветер, а волки подходили к дому и смотрели в окна. Весной степь зацветала тюльпанами – красными, желтыми – где какое поле взойдет. Отец сажал нас на мотоцикл и отвозил «в степь», то есть далеко. На поиски черного тюльпана. Черный тюльпан раза три мы находили, но чаще встречались следы войны. В оврагах из-под снега выходили каски, гильзы, бляхи, человеческие черепа и кости. Как-то в овраге мы нашли разбитый немецкий «хорьх». Боевая 18-летняя соседка Зойка, однажды увязавшаяся за нами, вытащила из-под его сиденья немецкий автомат… и саданула очередь в воздух! Оружия в степи было много…

Память рода
Мои дед и бабушка с шестерыми сыновьями, старшему из которых, моему отцу, было всего 11 лет, жили в семи километрах от Гумрака. Эти 7 км отделяли их не только от города, но и от жизни. Они работали на железной дороге, переводили стрелки на том самом разъезде «7-й км», через который шли эшелоны на фронт. Под бомбежкой погиб дед, от голода умерли два сына, потом погиб еще один. Отец остался за хозяина. Как они выжили, не знаю. Отец никогда, ни разу не рассказывал о войне. То есть о себе, о своих переживаниях, о бомбежках, о том, как отсиживались в холодных окопах, потому что дров в степи нет, как ловили и ели сусликов и так выжили. Он только вышел из войны с пороком сердца и прожил всего 40 лет. И делал и испытывал ракеты. И всегда со всеми баррикадцами праздновал День ракетных войск и артиллерии. А теперь я думаю: почему он, побывавший в самом пекле сталинградского котла, никогда нам про ЭТО не рассказывал? Может, стирал эту память? Ему это было нужно. А нам?..
Мало кто знает, что в Сталинграде после завершения битвы уцелел только Казанский собор да еще несколько домов. Тогда в лозунг «Мы отстоим тебя, родной Сталинград» добавлялась одна буква, менявшая смысл всей дальнейшей жизни: «Мы отстроим…». Мало кто знает, что уже 2 февраля в 19.00 пошли первые поезда через тот самый разъезд «7-й км». Мало кто знает, что в ходе Тегеранской конференции Рузвельт и Черчилль предложили оставить развалины Сталинграда в назидание потомкам. Но Сталин возра­зил: «Город, подобно Фениксу, возродится из пепла, и это уже само по себе будет памятником победы жизни над смертью». После конференции он заехал в Сталинград, интересовался ходом восстановления.
Мирные жители долгое время жили в землянках. Отстраивался Сталинград с переменным успехом. Самые прочные дома строили пленные немцы. В одном из таких прошло мое детство. Двухэтажные, без воды, газа и прочих удобств, с печкой, занимавшей полкомнаты. Зато во дворах возводили бассейны и фонтаны с каменными пионерами и лягушками по периметру, беседки и клумбы с петуниями, у каждого подъезда благоухали акации и на радость детворе вымахали тутовые деревья.
Фонтаны исчезли, асфальт вытоптали, а дома и сейчас стоят несгибаемыми островками. Удобства, конечно, добавили, а вот «соседство» не убавили. Так и остались коммуналками. И название осталось прежнее – Четвертый участок. Типа Пятое авеню, но поправкой на российскую действительность.
...Битва за Мамаев курган длилась 135 суток из всех 200 дней Сталинградской битвы. Склоны кургана были усеяны трупами, изрыты бомбами и минами – даже в снежные дни он оставался чёрным. Плотность огня здесь была колоссальной: на один квадратный метр земли приходилось от 500 до 1250 пуль и осколков.
В первую послевоенную весну курган даже не зазеленел – на выгоревшей земле не выросла трава. В искалеченном войной виде он находился до 1959 года.
На открытие Мемориального комплекса на Мамаевом кургане осенью 1967 года прибыл даже самый главный фронтовик – Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев. Там были еще живые герои – маршалы Еременко и Чуйков. Отец привел нас сюда, и мы в этот день выстояли несколько часов, чтобы в многокилометровой цепочке волгоградцев подняться по этим ступеням. Я больше никогда не видела столько плачущих людей. Война была еще близко, она дышала еще в каждой семье, не остыла еще в каждом камне.
Война не покидала нас долго, уж такой это был город. Учительница каждую весну перед Днем Победы водила нас в поход на Мечетку. Собственно самой речки уже не было, осталось только название и балка – гигантский растянувшийся овраг. Мы вдыхали запах юной полыни, уплетали бутерброды, а она нам рассказывала про войну, перечисляла армии и дивизии, которые сражались там, где мы сейчас собирали мелкие степные маки и находили гильзы и пробитые каски. Позже мы играли в «Зарницу» и в «военке» маршировали на уроках НВП, изучали оружие, учились бинтовать, накладывать шины и одевать противогазы. Моя старшая сестра, студентка пединститута, получила кроме диплома книжку медсестры и военный билет. Мне кажется, патриотизм ушел вместе с дыханием войны и уроками НВП. ­Военрук-полковник орал тогда на нас: «Вот загремит – с конспектами не побежите!» Слава Богу, не загремело, но я до сих пор помню все ОВ, умею обращаться с противогазом, стреляла из автомата, пистолета, «мелкаша». ­Первым выстрелом оставила школьный тир без света, но охотилась потом успешно. Я только теперь понимаю, что без этих уроков НВП и уроков гумрацкой степи мы вряд ли бы ощутили дыхание войны, а значит, возможность потерь – семьи, страны, Родины. Мы были детьми сталинградцев.

СталинградПамять народа
Что такое празднование, каждый понимает по-своему. ­Московский интернет-магазин военно-исторической литературы и экскурсий предложил отметить событие поездкой в героический город18-20 ноября. Помимо обзорных экскурсий по городу и местам боевой славы предлагался «совместный ужин в честь 70-летия начала советского контрнаступ­ления под Сталинградом и 70-летия артиллерии и ракетных ­войск СССР». А когда-то, в поругаемое советское время, в этот день в Волгограде был салют, люди собирались на набережной. ­Теперь предлагается салют из шампанского в ресторане. Вот интересно, какие были тосты, «свадебные генералы»? ­Может, и минута молчания планировалась между закуской и горячим?
Как-то странно всё у нас поворачивается, кто-то не тот знамена патриотизма у нас подхватывает. Город-герой, словно заколдованный, продолжает отрабатывать свое высокое звание. Он постоянно сражается. Сражался, восстанавливаясь, сражался, выживая. В советское время его так и не допустили к столу городов-миллионников. Стол – здесь понятие прямое. Тогда пришлось бы решать воп­рос со снабжением, наполнять пустые прилавки, строить метро. Волгоградцы получили лишь метротрам и талоны для металлургов на килограмм колбасы в неделю. Тут до сих пор огромный частный сектор, жилье почти не строится. В перестройку инженеры-оборонщики, чтобы выжить, шили тапки и торговали консервами на Тракторозаводском рынке. Сейчас молодежь после вуза идет на оборонку только из-за отсрочки в армию и соцпакета, потому что зарплата в 8-10 тысяч – это не просто опустить «ниже плинтуса»...
Сражаться приходится и за Родину-мать. Недавно чиновники решили провести ребрендинг, конкурс на новый символ региона. По их мнению, Родина-мать и все, что связано с войной, уже не слишком актуально: «Родина-мать – это все-таки наследие советских времен. К сожалению, у многих она ассоциируется с чем-то тяжелым, трагическим и траурным. Тем более у иностранцев. А нам бы хотелось, чтобы наш регион воспринимался как приятная территория для отдыха». Конкурс задумывалось завершить 17 декабря, однако раньше завершилась карьерная судьба новаторов, которые были наказаны, а один из них уволен. Здравый смысл заставил поменять не символ, а чиновников.
Еще одна битва развернулась за Центральный универмаг, в подвале которого полностью погиб батальон 13-й гвардейской дивизии, оборонявший железнодорожный вокзал, и который известен как место пленения фельд­маршала Паулюса. Он, кстати, стал потом антифашистом и на Нюрнбергском процессе выступал свидетелем обвинения. Здание универмага еще в 60-е стало историческим памятником федерального значения. Но в перестройку оно оказалось в частных руках вместе с музеем «Память». Мутная история с битвой за «Память» длится до сих пор. Коммерсанты пытались даже доказать, что фельдмаршала пленили в другом месте, да вот беда – очевидцы тех событий еще живы…
Еще одна животрепещущая тема – музей Сталина на Мамаевом кургане. Частный музей помогали создавать специалисты панорамы «Сталинградская битва» и наполнили его документами, придав максимальную объективность. Отношение к самой персоне у горожан неоднозначное, но разительно отличающееся от столичного. Пожилые его воспринимают больше как генералиссимуса-победителя. Репрессированных здесь было на порядок меньше, чем в столице, соответственно и градус напряжения ниже. Но я точно знаю, что когда в 1961-м городу меняли имя, родители новорожденных спешили в ЗАГСы, чтобы успеть записать местом рождения Сталинград. Не думаю, что это было из-за большого уважения к Сталину. Скорее всего, Сталинград – это было имя-символ, имя-мужество, привязка к великому подвигу. Сталинград – это звучало гордо. А Волгоград – это география, привязка к реке, пусть и великой.
…Татьяна Герасимова, пожалуй знает о войне и ветеранах больше всех. Больше 30 лет она «в теме», а начинала ее еще в областной молодежной газете. Встретила ее летом: полна творческих планов и надежд. Пишет историю знаменитой Качи. «Люди узнали, несут мне фото, письма, документы. Это нельзя бросать, их осталось совсем мало. После них уже ничего не останется!» Останется она – последний летописец. Останутся энтузиасты, музейщики, которые здесь просто держат на своих плечах историю. Стоит зайти на сайт музея-заповедника «Сталинградская битва» – уникальные документы, виртуальные экскурсии, конкурсы. Живы ветераны, и есть очень много тех, кто уверен в историческом «бренде» города. Важно только правильно «выбрать тренд».
Как-то она подарила моей дочери-подростку свою книгу «Эти удивительные сталинградцы» – с необычайной любовью написанные очерки о людях войны. Истории любви, жизни и смерти. Дочь прочитала ее взахлеб, чем меня сильно удивила. Ведь для нынешнего поколения операция «Уран» – что для нас Ледовое побоище, а Бэтмен круче Рубена Ибаррури. Я не могу показать ей степь своего детства. Мы ушли в виртуал и не храним семейных фотографий, не пишем писем. Нет семейной памяти – нет памяти рода. А без нее не будет памяти народа. Пробьет, сердце защемит тогда, когда среди тысяч неизвестных есть вот этот парень с побитой временем фотокарточки, с модной по нынешним временам шевелюрой, с наивным взглядом, который так и не узнал, что стал твоим дедом или твоим прадедом…
Что будет защищать солдат ХХI века: землю по 3000 у.е. за сотку? Ипотеку? Жену, с которой живет по брачному контракту? Или кусок Мамаева кургана за забором арендатора? Мамаев курган всегда был знаковым для жителей местом. На День Победы здесь собирались все волгоградцы. Не отличавшиеся особой набожностью, они были сильны трудом и верой в себя и свои силы. Они выстоят, они победят. Важно только сохранить Память.

Людмила Дружинина

Содержание Вперед Назад